День 77.

[Demonknight-of-Kron]

Болеть дальше становится опасным для жизни. Начать с того, что в Лотен внезапно проснулась какая-то извращенная забота. Она ни на секунду не позволяет мне вставать с постели и явно считает меня полным инвалидом: притащила миску с бульоном (ну она ЭТО так назвала) и стала в меня впихивать. На мои протесты и заявления, что я мог бы и сам, она безаппеляционно ответила, что мне вредно напрягаться. Пришлось смириться. Я уже мысленно готовился изображать, как мне нравится «этот божественно-вкусный бульон», когда она сунула мне в рот полную ложку. Видимо, она только что сняла эту бурду с огня. Я буквально задохнулся и нервно захлопал глазами, пытаясь проглотить кипяток. Лотен была так поглощена своей трескотней о какой-то ерунде, что не заметила моей реакции и не дав мне опомниться, сунула мне вторую ложку, и сразу третью. После она говорила, что я вел себя крайне неадекватно, и единственное, что меня может извинить, это лихорадка, и как следствие, бред и помутнение рассудка. А что она ожидала? Я вскочил, давясь и обливаясь горячим бульоном, и метнулся в кухню к кувшину с холодной водой, по дороге сбив с ног Тариша. Подчеркну, ЕЙ я не сказал ни слова упрека… ну... «дура», сказанное в запале, не считается. В тайне я надеялся, что Лотен на этом успокоится, не тут-то было. Кормить она меня больше не кормила, но зато каждую минуту стала интересоваться моим самочувствием. Когда она ночью в третий раз разбудила меня вопросом «как я себя чувствую, не болит ли у меня чего и хорошо ли мне спится», я кажется, опять был крайне неадекватен, и на какой-то момент даже забыл, что нецензурно выражаться при дамах вроде как неприлично. Что касается Тариша, так тот, по-моему, попытался банально меня отравить: что он мне там подсыпал — я не понял, но на всякий случай есть не стал. Потом Каас пытался лечить меня какой-то несусветной бормотухой. Впрочем, это еще было ничего, я как-то умудрился переварить это пойло, и в какой-то момент мне даже стало хорошо. Но тут в дело вступил возомнивший себя великим лекарем Ирас. Он прогнал Кааса, почему-то обозвал нас алкоголиками, и заявив, что у него есть чудодейственное лекарство специально для меня, исчез на кухне. У меня были подозрения, что это та самая вязкая синяя жидкость, которой он уже раз пытался лечить Тариша, еще в пещерах, и кончилось все тем, что я получил поленом в рожу. Почему-то казалось, что мне опять эти эксперименты выйдут боком. Он долго прыгал над кастрюлей, помешивал и периодически сыпал туда что-то из разных мешочков. Я специально следил за ним — не плюет ли он туда. Наконец он закончил и подступил ко мне со стаканом мутной голубоватой жижи, собрав группу поддержки в лице Лотен, Тариша и Кааса, уверенных, что это чудодейственное средство исцелит меня от всех существующих и несуществующих болезней. Эта взбесившаяся толпа зажала меня в угол и силой заставила выпить отвратительно пахнувшую мерзость. От одного глотка горло перехватило, меня прошиб пот, глаза вывалились из орбит и полезли на лоб, в ушах загудело и зазвонило, из них повалил пар… в тот момент мне реально так показалось. «Лучше б я умер от бульона», — мелькнуло у меня в голове, и я самым натуральным образом полез на стену. Придя немного в себя (отпустив стену) и восстановив способность говорить, я наотрез отказался (в весьма грубой форме) участвовать в дальнейших экспериментах этого старого маразматика. Теперь они все со мной не разговаривают, то есть не разговаривают Лотен, Ирас и Тариш. Каас и рад бы поговорить, но ему запрещает эта психованная троица.